Исповедь ⇐ Вера и духовная жизнь

[Элька]

В уголовном праве есть такое понятие - деятельное раскаяние. А можно ли это применить к исповеди, исправлению свого поведения после исповеди?

[Topolek]

Элька, по-моему, просто христианское покаяние и подразумевает деятельное раскаяние -- не просто назвать грех, пожалеть о содеянном, но и приложить усилия к исправлению себя, а также к исправлению вреда от греха. У святых отцов есть рекомендации по более внимательному взращиванию в себе противоположной исповеданному греху добродетели. Молитва за обиженных тобою, милостыня за убиенных (во чреве) и т.п. -- подобных рекомендаций очень много.

[Элька]

Спасибо, Topolek. Я в этом направлении и думаю. С некоторыми грехами понятно, например, пожадничала - отдай вдвое и др. А вот как быть с раздражительностью и осуждением? Что же делать-то, что бы на каждой исповеди не кается в одном и том же?

[Рут]

Что же делать-то, что бы на каждой исповеди не кается в одном и том же?

я однажды пожаловалась батюшке на то, что каждый раз на исповеди говорю одно и то же, а он улыбнувшись меня спросил: "А ты хочешь каждый раз с чем-то новеньким приходить?". И потом объяснил, что наши повседневные грехи, которые порой в привычке, они, конечно, требуют внимания и искоренения. Но представь, говорит, что ты их победила. И что, святой станешь? возгордишься ведь. Я это рассказываю потому, что это была не исповедь, а просто мы в дороге разговорились. Может быть этот аргумент не для всех полезен

[Агидель]

Рут!
Хороший аргумент! И батюшка добрый и понимающий.

[Элька]

Нет-нет, от новенького спаси Господь, тут бы и "старенькое" еще разгрести... И мне батюшка говорил о том, что не надо смущаться исповедовать одни и теже грехи, это как репьи, и их надо выдирать безжалостно. Я не думаю, что это есть разглашение тайны исповеди. А вопрос в том, что как бы этих репьев не нахватать по новой, а? Уважаемые матушки и нематушки, научите как вы сознательно удерживаетесь от греха осуждения. Никак у меня не получается разделить отношение к греху и грешнику, чаще всего просто начинаю избегать того человека, кто мне неприятен из-за каких-то неблаговидных поступков. Хотя лично мне такой человек ничего и сделал.

[Ёжик в тумане]

чаще всего просто начинаю избегать того человека, кто мне неприятен из-за каких-то неблаговидных поступков. Хотя лично мне такой человек ничего и сделал.

И я избегаю, но, правда, тех, кто лично мне сделал.
Себя оправдываю тем, что чтобы не искушать - его на новый проступок, себя на осуждение.

[Верба]

Тайна исповеди - это только для священника. Он рассказывать не должен ни при каких обстоятельствах, чтобы нас не обидеть. Мы можем рассказывать что угодно, только с учетом того, что каждый совет священника применим только к определенным обстоятельствам и другому человеку может не подойти и с учетом того, что сравнивать священников и их советы тоже не полезно. А так в нашем отношении никаких тайн. Это наши секреты и нам решать, как их хранить.
В самом начале исповедь была публичной, перед приходом. Никаких тайн. Это потом ввели для нашего спокойствия.

[Гунчик]

Никак у меня не получается разделить отношение к греху и грешнику, чаще всего просто начинаю избегать того человека, кто мне неприятен из-за каких-то неблаговидных поступков. Хотя лично мне такой человек ничего и сделал.

Мне вот что помогает. Принимаю человека таким, какой он есть, с его репьями (у меня же самой их целая куча). Признаю, что да, мол имеется у него бедняги такой-то репей. Знаю о его репье, сочувствую ему, и имею этот репей ввиду, чтобы самой не уколоться.

[Vasilissa]

Очень понравилась статья Митрополит Саратовский Лонгин: Скорбная память о грехе и после исповеди – это епитимья от Бога

Митрополит Саратовский Лонгин: Скорбная память о грехе и после исповеди – это епитимья от Бога
По мнению архипастыря, не стоит смущаться тем, что иногда и после исповеди не наступает облегчения на душе – «для заживления любой раны требуется время»…
15 октября в Саратовкой епархиальной телестудии «Восхождение» митрополит Саратовский и Вольский Лонгин ответил на самые популярные вопросы зрителей, касающиеся исповеди. Текст передачи был опубликован на сайте «Православие и современность».

На вопрос, как часто нужно исповедоваться, владыка ответил: «По мере необходимости, это очень индивидуально. Если есть навык, то каждый раз, когда сердце болит о каком-то грехе. Кому-то это необходимо несколько раз в месяц, кому-то — раз в неделю, кому-то чаще, кому-то реже. Надо исповедоваться так часто, чтобы голос совести всегда громко звучал в человеческом сердце. Если он начинает затихать, значит, что-то не так».

Архипастырь напомнил, что формально Исповедь никак не связана с Причастием, и поэтому прибегать к этому таинству необходимо независимо от того, собирается человек причащаться или нет. «Исповедь — это очищение человеческого сердца, а чистое сердце человеку нужно всегда, не только накануне Причастия. Нет ничего плохого, если человек будет исповедоваться чаще, чем причащаться».

Если же исповеданный грех продолжает мучить, и боль от него не утихает, не стоит этим смущаться, призвал владыка. «Грех наносит рану человеческой душе. Для заживления любой раны требуется время, она не может просто взять и затянуться. Мы люди, у нас есть совесть, у нас есть душа и после нанесенной ей раны она, конечно же, болит. Иногда всю жизнь. Есть такие ситуации, такие грехи, рана от которых остается в человеческом сердце очень надолго, даже если человек раскаялся и получил прощение от Бога».

Но если эти грехи больше не повторялись, то снова в них исповедоваться нет необходимости, отметил митрополит Лонгин. «Каждый грех, мы знаем, по традиции заглаживается епитимьей. И вот эта память о грехе, память скорбная, болезненная, вполне может быть воспринята как епитимья от Бога».

На вопрос, что делать, если чувствуешь вину перед усопшим человеком, владыка ответил: «Я думаю, что самый действенный способ – молиться об этом человеке. Молиться о том, чтобы Господь простил его грехи. Можно в память его что-то делать. Действительно, почему люди в память о своих близких строили храмы, богадельни, больницы, сиротские дома? Потому что у них в сердце было некое чувство к усопшим, которое нуждалось в воплощении. Может быть, не всегда надо было загладить вину, а просто хотелось что-то сделать в память, в честь близкого человека. Не надо бояться таких чувств. Неприятные ощущения могут остаться, особенно если мы действительно, по-настоящему и всерьез виноваты. Но, тем не менее, если покаяние было искренним, если оно было от всего сердца, оно все равно состоялось».

Отвечая на вопрос о первой исповеди за всю жизнь, длинных очередях при этом и недовольстве прихожан, митрополит Лонгин отметил: «Для того, чтобы прийти к исповеди в первый раз, когда нужно исповедоваться практически за всю жизнь, нужно найти будний день. Можно договориться со священником, сказать ему, что есть необходимость в долгой исповеди. Может быть, он специально какое-то время назначит, чтобы никого не задерживать и не заставлять волноваться по этому поводу».

Также владыка отметил, что на первой исповеди не нужно рассказывать о своих грехах подробно, достаточно просто их назвать. «А потом уже, со временем, постепенно, когда человек вспоминает какие-то подробности, которые действительно имеют значение для его души, тогда можно уже более детально покаяться. А для начала нужно каяться во всем, что человек вспомнил». Также он поддержал практику записывания грехов на листочке бумаги: «Очень плохо, когда человек приходит на исповедь, и ему действительно есть, что сказать, и при этом он начинает с долгими паузами мучительно вспоминать: «А что же я хотел сказать еще?». Это, конечно, и утомляет его, и сбивает с покаянного настроя, поэтому пользоваться листочком очень удобно и полезно».

О крайних случаях, когда человеку «не в чем исповедоваться» владыка сказал: «Человеку, не привыкшему к чистоте, кажется, что вокруг все нормально, замечательно, до тех пор, пока он не попадет в действительно нормальные человеческие условия. И если он в этих нормальных условиях побудет какое-то время, то он уже не сможет вернуться к прежнему». «Если человек вообще не пробовал анализировать свою жизнь, оценивать свои поступки, то действительно может прожить всю жизнь с уверенностью, что ничего плохого не сделал». Такие люди «просто не привыкли смотреть на себя со стороны и оценивать свои поступки, мысли, свое общение с другими людьми с точки зрения евангельской нравственности, в системе координат, в которой есть четкое разделение, что такое хорошо и что такое плохо».

«Посмотрите: большинство конфликтов, которые происходят в семейной, в общественной жизни — с чем они связаны? — С тем, что люди принципиально не готовы признать себя неправыми, попросить прощения, извиниться, исправиться. Они считают, что если они признаются в чем-то и, не дай Бог, попросят прощения, то потерпят сокрушительное поражение. Хотя на самом деле, если человек умеет просить прощения и прощать — то его жизнь согласна с Евангелием, наиболее близка к тому, какой человеческая жизнь должна быть».